Однажды весной 1907 года проходил я вечером по улице, которая называлась Армянский базар. Шел я погруженный в думы, с поникшей головой.
Вдруг слышу позади себя какое-то глухое бормотание...
— «И шагает поэт наш грустный и скорбный...»
Неясно, к кому относятся эти напыщенные слова.
Я продолжаю свой путь.
— «И шагает поэт наш грустный и скорбный...» — вторично слышу я.
Оглядываюсь, чтобы узнать, кто это шутит? Позади идет Степан Шаумян. Хотя и опустил голову, но голубые глаза из-под кепки устремлены на меня и улыбаются.
— Почему ты такой грустный? — спрашивает он.
— Грустный?.. Разве?
— Давай пройдемся, может быть, рассеется твоя печаль?
— Куда пойдем?..
— Ребята из караван-сарая просили сегодня заглянуть к ним и помочь им в организационных делах.
— Наверное, скажешь несколько слов о текущем моменте, — прерываю я его.
— Если останется время... Сегодня я выезжаю на пятый съезд партии. Если собрание затянется, я уйду, а ты его продолжишь.
Добрались до бывшей Эриванской площади, остановились под часами у здания бывшей управы, не решив еще, что нам предпринять. Вдруг Степан метнулся, как ласточка, к трамваю № 3, идущему полным ходом, и увлек меня за собой.
— Догоняй!..