Однажды весной 1907 года проходил я вечером по улице, которая называлась Армянский базар. Шел я погруженный в думы, с поникшей головой.

Вдруг слышу позади себя какое-то глухое бормотание...

— «И шагает поэт наш грустный и скорбный...»

Неясно, к кому относятся эти напыщенные слова.

Я продолжаю свой путь.

— «И шагает поэт наш грустный и скорбный...» — вторично слышу я.

Оглядываюсь, чтобы узнать, кто это шутит? Позади идет Степан Шаумян. Хотя и опустил голову, но голубые глаза из-под кепки устремлены на меня и улыбаются.

— Почему ты такой грустный? — спрашивает он.

— Грустный?.. Разве?

— Давай пройдемся, может быть, рассеется твоя печаль?

— Куда пойдем?..

— Ребята из караван-сарая просили сегодня заглянуть к ним и помочь им в организационных делах.

— Наверное, скажешь несколько слов о текущем моменте, — прерываю я его.

— Если останется время... Сегодня я выезжаю на пятый съезд партии. Если собрание затянется, я уйду, а ты его продолжишь.

Добрались до бывшей Эриванской площади, остановились под часами у здания бывшей управы, не решив еще, что нам предпринять. Вдруг Степан метнулся, как ласточка, к трамваю № 3, идущему полным ходом, и увлек меня за собой.

— Догоняй!..