Это был год наиболее продуктивной и лихорадочно протекавшей умственной работы для Шаумяна. Семьи с ним уже не было, и это давало ему возможность всецело отдаваться работе. Вставал он рано, начинал заниматься уже с 6 часов утра. Потом, до 2-х часов дня, проводил на лекциях. Обедал Шаумян большей частью вместе с нами, и третьим членом нашей компании был Иш. Так как наши финансы обычно были весьма скудны, то питались мы в одном из бесчисленных отделений «Ашингера». Отношение его к деньгам было самое безалаберное, и мы часто прибегали к помощи кошелька Иш...

В этом году Шаумян был наиболее видной фигурой в известной части берлинской эмигрантской колонии. Текущая практическая работа в партии его, конечно, не удовлетворяла, и он углубился в изучение германского движения. Связь с левым крылом германской социал-демократии уже была установлена им с 1903 года и оказалась чрезвычайно плодотворной в деле укрепления его тактических взглядов. Теперь он искал случая сойтись поближе с деятелями правого крыла — бернштейнианцами, группировавшимися вокруг журнала «Социалистические ежемесячники», чтобы непосредственно познакомиться и с их теоретическо-тактическими особенностями. Первое знакомство Шаумяна с публицистами и деятелями этой группы произошло на маскараде, устроенном на масленице редакцией «Ежемесячников» для семей своих сотрудников и сторонников. Но как-то случилось так, что мы попали на это увеселение и Шаумян завязал там знакомство с Давидом, Зюдекумом, Лигеном и известным естествоиспытателем и социалистом Вильгельмом Бельше. Степан не был аскетом и всегда с подъемом говорил о том, как германские товарищи умеют сочетать служение классовому делу со здоровой, бьющей ключом личной жизнью.