То, как отнесся к ней Степан, никогда не забуду: «Нашу партию еще не раз будут втаптывать в грязь и обливать ядовитой клеветой. Враги наши и их прислужники-меньшевики употребят все силы, чтоб обмануть рабочих и не допустить следовать за нами. А мы все-таки пойдем по своему пути, и никакая грязь не остановит нас. Рано или поздно рабочие пойдут с нами».

И действительно, вскоре травля большевиков приняла самые гнусные размеры: после июльских дней нам нигде не давали говорить, а мы все же под руководством Степана продолжали биться за каждую пядь в сознании рабочего класса.

Однажды, это было, кажется, уже в августе, наша организация устроила доклад Степана в Техническом училище (около вокзала). Набралось... народу со всех районов, пришли все видные меньшевики, эсеры, кадеты. Степан сделал небольшой доклад, после которого начались выступления оппонентов. Почти всем им хлопали, каждому определенная группа единомышленников. И вот, наконец, Степан приступил к заключительному слову.

Он расколотил своих противников так легко и так сокрушительно, что зал дрожал от беспрерывных бешеных рукоплесканий.

Никогда еще до этого я не видела такого искрящегося остроумия, такой беспощадно напористой аргументации, такой яркой игры ума, такого бьющегося каскада мыслей.

— Если бы у нас было побольше таких, как Шаумян, то наше дело скорее бы было выиграно, — говорили рабочие, расходясь из зала.