Вскоре начались разногласия между большевиками и меньшевиками, обострявшиеся с каждым днем, и объединенный комитет, к которому Степан с самого начала относился скептически, затрещал по швам. Началась деятельная подготовка с обеих сторон к расколу.

Меньшевики больше всего били перед рабочими на то, что вот, мол, большевики — раскольники, склочники, хотят загубить рабочую партию и ее единство.

Наши товарищи понимали, что эти наветы могут иметь известное влияние на рабочих. Степан говорил: «Мы должны разорвать с меньшевиками, чем скорее, тем лучше, но надо постараться увести от них как можно больше рабочих. К этому должна быть направлена сейчас вся наша работа, вся наша дипломатия».

А дипломат Степан был большой. Как меньшевики ни старались доказать перед рабочими, что они всей душой за единство, что они против раскола. Степан умел их выводить на чистую воду. Он пользовался буквально каждым случаем, чтоб доказать, что именно меньшевики предают и раскалывают рабочее движение.

Борьба все разгоралась, и в мае... меньшевики и эсеры поставили в Бакинском Совете вопрос о переизбрании председателя. Произошла бурная сцена. Науськиваемые эсерами некоторые матросы лезли на Степана с кулаками, с винтовками, пытаясь стащить его с трибуны. Степан не растерялся! Несколькими словами он остановил своих друзей, ринувшихся к нему на защиту, удержал их от рукопашной схватки с озверевшими эсерами и меньшевиками.

Скандал, который они провоцировали, не был доведен до конца.

Итак, Степана вышибли из председателей Бакинского Совета, но он остался лидером большевистской фракции в Совете и продолжал свою неустанную работу по завоеванию Совета и его депутатов на сторону нашей партии.