Издавался на гектографе журнал под тем же названием — «Циацан», Уже тогда было заметно, что организация кружков, созыв собраний, приглашение лекторов, рефераты и пропаганда были стихией Шаумяна.

Нас воодушевляли сочинения русских революционных демократов — Белинского, Добролюбова. Сочинения Чернышевского были запрещены, но сведения о его революционной жизни доходили до нас и окружали его имя ореолом так же, как и имя Микаэла Налбандяна.

Осталось в моей памяти также чтение статьи Писарева «Пчелы». Мы вдвоем сидели у верхних ворот Тифлисского ботанического сада. Конец статьи заставил задуматься, ибо, говоря о «брожении» рабочих пчел, он намекал на будущее восстание рабочих.

Шаумян любил литературу, он был знаком с русскими, западноевропейскими и армянскими классиками. Любил цитировать стихи в разговоре. Он был из тех читателей, которые глубоко вникают в книгу, как бы переживают ее, и любил делиться своими мыслями с другими.